Иосиф Виссарионович Сталин (6(18) декабря 1878, Гори - 5 марта 1953, Москва)

Детство, воспитание

Родился в семье сапожника. Происходил из семьи крепостных крестьян.

Слабенького младенца в благодарность за дарованную ему жизнь Кэкэ(Екатерина) решает посвятить Богу: Сосо должен стать священником.

Квартал, где находится домик Бесо(Виссариона), называли "русским": неподалеку были казармы, где стояли русские солдаты. И Сосо дети часто зовут "русским" - человеком из русского квартала. 

Это останется в его подсознании. Никогда в нем не проснется чувство
грузинского национализма. Только первый, полудетский революционный псевдоним будет связан с Грузией. Став профессиональным революционером, он будет жить в подполье только под русскими именами. И о своей родине впоследствии отзовется насмешливо: "Маленькая территория России, именующая себя Грузией". 

Отец много пил и часто бил маленького ребёнка.

Несчастная Кэкэ во время всех этих пьяных ужасов, схватив перепуганного ребенка, убегала к соседям. Но она взрослела, тяжелый труд закалил ее, и отпор молодой женщины с каждым годом становился сильнее, а пьяница Бесо слабел. Теперь Кэкэ безбоязненно вступала в рукопашные схватки с мужем. Бесо стало неуютно в доме, он не чувствовал себя властелином. А без этого невозможно мрачному азиату - потому, видимо, он и решил уехать в Тифлис.

Кулак, насилие и беспощадную борьбу видел с рождения маленький Сосо. Бесо уезжает, мать и сын остаются вдвоем. Но мальчик похож на отца не только лицом... Жуткая семейная жизнь ожесточила Сосо. Он был дерзким, грубым, упрямым ребёнком. 

Мать, ставшая главой семьи, кулаком смирявшая мужа, теперь воспитывает сына одна, беспощадно бьет за непослушание. Так что он имел все основания спросить ее впоследствии: "Почему ты меня так сильно била?" Бить! - входит навсегда в его подсознание. Это слово станет у него самым любимым в борьбе с политическими противниками.

И еще одно жестокое чувство было заложено в нем с детства. Антисемитизм не присущ Кавказу - это некая Вавилонская башня, здесь издревле живут бок о бок бесчисленные народы. Князь А. Сумбатов писал: "Грузия никогда не знала гонений на евреев. Недаром по-грузински нет оскорбительного слова "жид", но есть единственное слово "урия" - еврей". Евреи в Грузии были мелкими торговцами, портными, ростовщиками и сапожниками. Евреи-сапожники прекрасно тачали грузинские сапоги на любой вкус. И за то, что они были состоятельными, за то, что в совершенстве знали свое ремесло, их ненавидел пьяный неудачник Бесо. С раннего детства отец преподает Сосо начатки злобы к этому народу.

С отъездом Бесо Кэкэ продолжает исполнять обет: маленький Сосо должен стать священником. Нужны деньги на учение, и она берется за любой труд: помогает убираться, шьет, стирает. Кэкэ знает: у мальчика необыкновенная память, он способен к наукам и музыкален, как мать, а это так важно для церковной службы. Кэкэ часто работает в домах богатых торговцев-евреев - туда рекомендовала ее подруга Хана. С нею приходит худенький мальчик. Пока она убирает, смышленый малыш забавляет хозяев. Он им нравится, этот умный ребенок. 

Он уже тогда умел организовать дело и остаться в стороне, страшась тяжелой руки матери. План Сосо осуществили его маленькие друзья - впустили в синагогу свинью. Их разоблачили, но Сосо они не выдали. И вскоре православный священник сказал, обращаясь к прихожанам в церкви: "Есть среди нас заблудшие овцы, которые несколько дней назад свершили богохульство в одном из домов Бога". 

В Горийском училище

В 1888 поступил в Горийское духовное училище.

Любимой игрой Сосо был "криви" (коллективный ребячий бокс). Было
две команды боксеров - те, кто жили в верхнем городе, и представители
нижнего. Мы лупили друг друга беспощадно, и маленький тщедушный Сосо был
одним из самых ловких драчунов. Он умел неожиданно оказаться сзади сильного
противника. Но упитанные дети из нижнего города были сильнее.

Все четыре года в духовном училище Сосо - первый ученик. Ученикам не
разрешалось выходить из дома по вечерам. "Надзиратели, которых посылали
проверять, всегда находили Сосо дома занятого уроками", - вспоминал один из
друзей его детства. Пока мать прибиралась в чужих домах, он прилежно учился.
Она счастлива: сын будет священником!

Разные учителя преподавали в училище. Одного из них, Дмитрия Хахуташвили, ученики запомнили на всю жизнь. Он ввел на уроках воистину палочную дисциплину. Мальчики должны были сидеть не шевелясь, положив руки на парту перед собой и глядя прямо в глаза страшному учителю. Если кто-то отводил глаза - тотчас получал линейкой по пальцам. Учитель любил повторять: "Глаза бегают - значит, мерзость затеваешь". 

Силу пристального взгляда и страх человека, не смеющего отвести глаза, маленький Сосо запомнил навсегда. (Вспомним рассказ Борисова: "Мы все знали фразу Сталина: "Глаза бегают - значит, на душе не чисто".)

Сурово воспитывали в училище. Но были исключения: Беляев, смотритель училища, - добрый, мягкий. Но ученики его не боялись и оттого не уважали. Сосо запомнит и этот урок.

Однажды Беляев повел мальчиков в Пещерный город - загадочные пещеры в горах. По пути бежал мутный, широкий ручей. Сосо и другие мальчики перепрыгнули, а тучный Беляев не смог. Один из учеников вошел в воду и подставил учителю спину. И все услышали тихий голос Сосо: "Ишак ты, что ли? А я самому Господу спину не подставлю". 

Он был болезненно горд - это часто бывает с теми, кого много унижали. И вызывающе груб, как многие дети с физическими недостатками. Мало того, что он тщедушен и мал, его лицо покрыто оспинами - следами болезни, перенесенной в шестилетнем возрасте. Рябой - такова будет его кличка в жандармских донесениях. 

13 февраля 1892 года. Тысячная толпа собралась у помоста. Отдельно в толпе - учащиеся и преподаватели духовного училища. Считалось, что зрелище казни должно внушать чувство неотвратимости возмездия, боязнь преступления. Из воспоминаний Петра Капанадзе: "Мы были страшно подавлены казнью. Заповедь "не убий" не укладывалась с казнью двух крестьян. Во время казни оборвалась веревка, но повесили во второй раз".

В толпе у помоста были двое будущих знакомцев: Горький и Сосо. Горький описал казнь, а Сосо запомнил. И понял: можно нарушать заповеди. Может быть, тогда и зародилась в его голове мысль: а не обманывают ли его в духовном училище? 

Тифлисская семинария. Знакомство с марксизмом

Начав подозревать, он никогда не мог остановиться.

В 1894 Сосо блестяще закончил училище - "по первому разряду" - и поступил в первый класс Тифлисской духовной семинарии.

Учащиеся жили в большом здании, отделенные стенами от полного соблазнов южного города. Суровый, аскетический дух служения Господу царил в семинарии.

Раннее утро, когда так хочется спать, но надо идти на молитву. Торопливое чаепитие, долгие классы, и опять молитва, затем скудный обед, короткая прогулка по городу. И вот уже закрылись ворота семинарии. В десять вечера, когда город только начинал жить, учащиеся уже отходили ко сну после молитвы. Так началась юность Сосо.  

Многие из этих пылких, рано созревших юношей были совсем не готовы к такому служению. И они нашли иное учение. Оно позволило им наслаждаться радостями жизни и одновременно удовлетворило ту жажду жертвенности, высокого смысла, которую поселили в них чтение святых книг и благородные мечты юности. Старшие мальчики рассказывали о неких запретных организациях. Как и первые христиане, члены этих организаций провозгласили своей целью жертвенное служение на благо человечества. 

Многие русские революционеры, которым было запрещено жить в столице,
выбирали для жительства благодатный Тифлис. С ними часто встречались умные
семинарские мальчики. Знакомится со ссыльными и Сосо. От них он и получил
"Катехизис".

После отбоя, при свете огарка, читал он новые заповеди. Без Ткачева, без "Катехизиса революционера" не понять ни нашего героя, ни всю историю России XX века. Но особенно привлекательными, вызывающими испуг и сладкую дрожь семинаристов были идеи революционного террора. 

Марксизм быстро завоевывает Тифлисскую духовную семинарию. Семинаристам
легко усваивать марксистские идеи: жертвенное служение нищим и угнетенным,
презрение неправедному богатству, обещание царства справедливости с воцарением нового мессии - Всемирного пролетариата - все это отчасти совпадало с тем, что было посеяно религиозным воспитанием. Отменялся только Бог. Но взамен они получали возможность жить в миру, наслаждаться его утехами. Отменялось малопонятное их возрасту "добром отвечать на зло", а вместо этого юным дикарям, сынам воинственного народа, даровалось право быть беспощадными к врагам их нового мессии. Вопрос маленького Сосо: "Почему Иисус не вынул саблю?" - был разрешен. И главное: униженное положение большинства из них, находившихся внизу социальной лестницы, объявлялось неправедным. Они получали право самим его изменить. Теперь Сосо - постоянный слушатель всех марксистских диспутов. И все заманчивее звучит для гордого, нищего мальчика великое обещание революции: "Кто был ничем - тот станет всем".

"В революционное движение вступил с 15 лет", - напишет он впоследствии. 

Его характер изменился, прошла веселость, любовь к играм. "Он стал задумчив, казался мрачным и замкнутым, - пишет его сверстник, - он не расстается с книгой". Точнее - с новыми книгами. В это время Сосо уже владел тайной. Он сказал сверстнику: "Бога нет, они обманывают нас". И показал испуганному мальчику книгу Дарвина. Именно тогда он научился таить. Он, тайный неверующий, по-прежнему блестяще отвечает на уроках, где религия - смысл и содержание. Двоедушие становится его повседневной жизнью.

Его расставание с прошлым, его одиночество находят выражение в стихах, что обычно для юноши. Он посылает стихи в "Иверию". Журналом руководит король грузинских поэтов - князь Илья Чавчавадзе. "Иверия" печатает стихотворения Сосо - обычные юношеские грезы о луне, цветах. Семь стихотворений в 1895-1896 опубликовал в журнале поэт Сосо.

В это время родилось его новое имя. Как и положено поэту, он увлекся литературным персонажем. Коба - имя героя любимого произведения его юности, написанного писателем Казбеги. Коба - грузинский Робин Гуд, бесстрашно грабивший богатых. Все то же нечаевское: "Соединиться с диким разбойничьим миром - этим единственным революционером в России". Интересно и название его любимого произведения - "Отцеубийца". Все правильно: он восстал против Отца. И именно в это время он убил в себе Отца. Бывший блестящий ученик Духовной семинарии Сосо - ныне революционер Коба. Это имя на долгие годы станет его главной кличкой. 

Кобе удается установить контакты с революционным подпольем. Стихи прекратились. Навсегда. Теперь во время отлучек из семинарии он руководит рабочими марксистскими кружками и вступает в социал-демократическую организацию "Месаме-Даси".

В 1898 его имя становится одним из главных в журнале проступков учеников: "О чтении воспитанником И. Джугашвили запрещенных книг", "Об издании И. Джугашвили нелегального рукописного журнала"... На укоризненные слова учителей он научился отвечать презрительной улыбкой. Он презирает этих обманщиков, служащих несуществующему Богу.

Он перестает хорошо учиться - не хочет тратить напрасно время. Но самое интересное: он стал одним из главных действующих лиц семинарской жизни. Вся семинария делится на его друзей и врагов. Но и враги боятся его скрытного, мстительного характера, его утонченных издевательств и грубых вспышек его гнева. И мести его друзей. Самые сильные мальчики в каком-то рабском подчинении у тщедушного семинариста с маленькими глазками, которые в ярости загораются опасным желтым огнем.

В Грузии ценится мужская дружба. У него много друзей. Точнее, тех, кто поверил, что они его друзья. На самом деле и тогда, и в будущем он одинок. Просто есть юноши, которых он убеждает в своей дружбе и использует их в борьбе с другими юношами, которых считает своими врагами. Иосиф Иремашвили, который много будет писать о нем в своей книге воспоминаний, пылкий Миша Давиташвили, бывший его верной тенью... сколько их было и будет, веривших в его дружбу...

А записи проступков в журнале продолжались: "Читал недозволенные книги", "Грубое объяснение с инспекцией", "Обыск у Иосифа Джугашвили, искали недозволенные книги"...

Он будто провоцирует администрацию исключить его из семинарии. Почему он не ушел сам? Страх перед матерью? В тот период он уже не ездил домой на каникулы - видно, не хотел объяснений с ней. 

Начало партийной работы

В 1899 свершилось: он исключен. "Вышиблен из семинарии за пропаганду марксизма" - так он объяснит сам. Но на самом деле не явился на экзамен.

В Рождество Коба поступает на работу. Это первая и... последняя работа
в его жизни. Сохранилась "Выписка из отчета Тифлисской Главной физической
обсерватории о поступлении на службу Иосифа Джугашвили 26 декабря 1899
года".

После Рождества он приходит в обсерваторию. Иосиф работал наблюдателем-вычислителем обсерватории. Там не было самопишущих приборов, поэтому круглосуточная регистрация всех элементов погоды велась живыми наблюдателями. Днем и ночью. Дневной дежурный работал до девяти вечера, когда его сменял ночной дежурный".

Новый год ему пришлось встретить в обсерватории ночным дежурным. Близился неизвестный XX век - и человек, которому суждено было определить его течение, глядел в глубь Вселенной... 

Работа в обсерватории была лишь прикрытием. Там в своей комнатке он прятал нелегальную литературу и листовки Тифлисского комитета недавно созданной Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). 

В 1900 в Тифлисе появляется агент "Искры" Виктор Курнатовский. Он
передал местной ячейке РСДРП главные мысли Ленина: новая партия должна
строиться на сверхконспирации. Никаких широких дискуссий, никакой свободы
мнений в партии быть не может. Это боевая организация, ставящая целью
революцию. Отсюда - беспрекословное подчинение приказам центра и жесткая
дисциплина. Марксизм - святая святых новой партии. Всякая попытка ревизии
любого положения Учения должна осуждаться как происки врагов рабочего
класса. Коба сразу оценил силу этого азиатского марксизма. Он сразу стал
ленинцем. 

Тифлисская демонстрация

Силу новых идей проверили в деле - начали готовить демонстрацию рабочих
в Тифлисе, которая должна была закончиться кровью. И Коба, и Курнатовский
надеялись на эту кровь.

"Коба часто говорил: кровавая борьба должна привести к скорейшим
решениям", - вспоминал Иремашвили. Он не знал: Коба лишь повторял ленинские
лозунги, которые привез Курнатовский.

В это время к нему приезжает мать. Некоторое время она живет у сына в
обсерватории. Видимо, Кэкэ пыталась вернуть Сосо в семинарию. Она еще надеялась... Она не знала: ее Сосо умер, и появился Коба. Под этим именем он был известен теперь новым братьям-революционерам. И вскоре бедной женщине пришлось понять свое бессилие. Бог ушел из сердца Сосо, с ней говорил незнакомец - Коба. Мать возвращается в Гори.

За месяц до демонстрации начались аресты. Арестован Курнатовский, но Коба сумел исчезнуть. Накануне демонстрации он подает прошение об увольнении и в конце марта увольняется из обсерватории. Но комнатка остается пока за ним - комнатка, превращенная в склад нелегальной литературы.

1901 год. В первый майский день в центре города появились люди в теплых
пальто и бараньих шапках. Это рабочие, приготовившиеся к встрече с нагайками
казаков. Демонстрантов было около двух тысяч. Крики "Долой самодержавие!",
полиция разгоняет буйную толпу.

И кровь пролилась: были раненые. Все это было внове для веселого,
легкомысленного южного города. "Можно считать, что началось открытое
революционное движение на Кавказе", - с удовлетворением писала "Искра".
В городе идут обыски и аресты. Обыск - в обсерватории, в комнате Кобы,
но его там давно уже нет. Еще не раз нас поразит его умение исчезать в
решающие и опасные дни.

"Коба, один из разыскивающихся вожаков, успел скрыться... он бежал в
Гори... тайно в ночные часы он посещал меня в моей квартире", - писал
Иремашвили.

Там, в Гори, видимо, продолжались объяснения с матерью. Но мать должна
помогать скрываться сыну, и она помогала. Только могла ли она любить Кобу, в
сердце которого - пламя ненависти? Она, боготворившая маленького Сосо,
мечтавшая увидеть его священником?

Кобе трудно жить в ее доме. При первой возможности он возвращается в
опасный Тифлис и растворяется в революционном подполье.

Начинается жизнь профессионального революционера, именуемая
"нелегальным положением". Фальшивые документы, бесконечные явочные квартиры, подвалы, где прячут подпольные типографии... Тайное сообщество молодых людей, именуемое "Тифлисский комитет РСДРП"...

"Это было время людей от 18 до 30 лет. Революционеры старше этого
возраста насчитывались единицами... Слова "комитет", "партия" были еще новы,
овеяны свежестью и звучали в молодых ушах заманчивой мелодией. Вступивший в организацию знал, что через несколько месяцев его ждут тюрьмы и ссылка.
Честолюбие заключалось в том, чтобы продержаться как можно дольше до ареста,
твердо держаться перед жандармами" (Троцкий). 

Юный Коба старается походить на настоящего революционера. Все как положено: носит грязную блузу и ходит в рабочие кружки объяснять пролетариям учение Маркса. Здесь вырабатывается его убогий стиль, столь понятный полуграмотным слушателям. Стиль, который потом принесет ему победу над блистательным оратором Троцким.

Восток требует культа. И "азиат", как называл его большевик Красин, нашел своего бога - Ленина. "Он преклонялся перед Лениным, боготворил Ленина. Он жил его мыслями, копировал его настолько, что мы в насмешку называли его "левой ногой Ленина", - вспоминал революционер Р. Арсенидзе. 

Продолжать находиться в Тифлисе - значит увеличивать опасность ареста... Между тем, согласно Троцкому, арест входил в "обязательную программу" революционера, ибо "открывал возможность самого волнующего - выступления на суде".

Истинные революционеры жаждали быть арестованными, чтобы превратить суд
в трибуну для пропаганды. Но этот путь закрыт для Кобы с его тихим голосом,
медленной речью, грузинским акцентом. Только на свободе, в конспиративной
тени, он чувствует себя уверенно. Коба направляется Комитетом в Батум. 

В Батуми

Здесь продолжается его тайная работа. Сверстники влюбляются, женятся, делают первые шаги в карьере, а Коба одержимо мечется по нелегальным квартирам. Готовится мощная демонстрация, похожая на восстание. Будет много крови. Он помнит завет: в великой крови рождаются великие революции.

"Он все более становится вождем маленькой кучки сторонников Ленина в Грузии", - писал Иремашвили. Да, он сразу - Вождь. И деспот. В полицейском донесении сообщалось: "Во главе Батумской организации находится Джугашвили... Деспотизм Джугашвили многих возмутил, и в организации произошел раскол". Но зато каковы результаты его деспотизма! Тихий Батум потрясает невиданная демонстрация рабочих. Столкновения с полицией: полтора десятка убитых, множество раненых. Кровь и ярость! Опять удача!

Аресты в городе... И снова он успевает исчезнуть - бежит в горы. Вспоминает революционер Като Бачидзе: "Через горное селение Кром проходил Коба, вынужденный скрываться после демонстрации. Крестьянка приютила его,
дала умыться и отдохнуть". 

Горы, солнце, белые домики, старики в тени деревьев лениво пьют вино...время остановилось... Здесь испокон веков жили его предки... Нет, эта жизнь не для него. Но в Тифлис возвращаться опасно - там его давно ищут; и в Гори нельзя - там его будут искать. Он решается на неожиданный шаг - вернуться на место преступления, в Батум. Такой дерзости полиция не ожидала.

Первый арест

Ему удается продержаться целый месяц. В это время он занимает следующую
ступеньку в иерархии заговорщиков - избран в состав Всекавказского комитета
РСДРП. А потом была южная весенняя ночь и тайная сходка революционеров. Но
среди них оказался провокатор - и дом был окружен полицией (Это произошло 5(18) апреля 1902).  По счастливому городу в час, когда вываливались из трактиров его беззаботные сверстники, Кобу везут в тюрьму. Впервые. И сразу - в страшную батумскую тюрьму. Начинается его путешествие по тюрьмам: батумская, кутаисская...  

Находясь в тюрьмах, он открыл: в тюрьме, наряду с властью надзирателей, существовала незримая власть уголовников. И ему, нищему сыну пьяницы, нетрудно найти с ними общий язык. Он - свой. Так он исполнил заповедь "Катехизиса революционера" - соединился с разбойничьим миром. Он понял потенциал преступников в революции. И Ленин всегда ценил его умение найти общий язык с уголовниками. В гражданскую войну, когда части, составленные из бывших арестантов и пьяных солдат, бунтовали, Ленин тотчас предлагал: "А не послать ли нам туда товарища Сталина - он умеет с такими людьми разговаривать". Его новые знакомые уважали физическую силу. У него ее не было. Но, привыкший с детства к побоям, он доказал им иное: презрение к силе.  

И вскоре, как в училище, как в семинарии и в Комитете, Коба захватывает власть в тюрьме. Уголовников подчинила странная сила, исходившая от этого маленького черного человека с яростными желтыми глазами. В тюрьме он установил для себя железный распорядок: утром занимался гимнастикой, затем - изучение немецкого языка (Маркса истинные революционеры должны читать в подлиннике). Языка он так и не выучил. Его успехи в тюрьме были другие. Всякий, кто не признал его власти, становился жертвой жестоких побоев. Расправу чинили его новые друзья-уголовники. Но вот "заросший черными волосами, маленький рябой грузин" готовится идти в первую свою ссылку. 

По этапу его доставляют на край света - в село Нижняя Уда в Иркутской губернии. В своем единственном черном демисезонном пальто южный человек очутился в холодной Сибири. Снег, который лежит на его родине только высоко в горах, теперь окружал его всюду. В ссылке он получает письмо от бога - Ленина! Троцкий насмешливо объяснял, что это было обычное циркулярное письмо. Его за ленинской подписью под копирку рассылала Крупская всем сторонникам Ленина в провинции. Но наивный азиат не знал этого - он был счастлив: бог его заметил! Он запомнил этот день и включил его во все свои биографии. 

5 января 1904 сбежал из ссылки. Через всю Россию он ехал в Тифлис по подложным документам на имя русского крестьянина - с его грузинским лицом, с акцентом! Через всю Россию! И никто его не задержал!

Конференция в Таммерфорсе. Знакомство с Лениным

Он живет в Тифлисе. 

В Тифлисе Коба знакомится с Сергеем Аллилуевым. "Мы познакомились с ним в 1904 году - он только что бежал из ссылки", - вспоминал Аллилуев. Сергей в партии со дня ее основания, работал в железнодорожных мастерских, где в рабочих кружках пропагандировал марксизм.

Наступил 1905 год - и пошатнулась дотоле непоколебимая Империя. Первая русская революция оказалась неожиданной и для большевиков, и для меньшевиков. Пока они спорили о революции - она началась. Массовые беспорядки, нападения на полицию, мятежи в армии, баррикады... Революция всегда театр. И на сцену вышли "герои-любовники" - блистательные ораторы. В это "время ораторов" Коба, по свидетельству Троцкого, затерялся, отошел в тень.

Но эта тень странна, таинственна. Известно только, что он редактировал в Тифлисе маленькую газетенку "Кавказский рабочий листок", писал теоретическую работу, где пересказывал мысли Ленина... И это все, чем занимается деятельнейший Коба в дни революции?

Нет, конечно, было еще что-то! И это "что-то" утаил от нас великий конспиратор. Сумел! Недаром в те годы происходили таинственные аресты, скрытые им в своей биографии. Недаром именно в то время Ленин отмечает Кобу - и тот отправляется на первую конференцию большевиков в Таммерфорсе. И опять с чужим паспортом на русскую фамилию (!). И это - в дни революции, когда поезда в Финляндию, где скрывалось множество революционеров, кишат агентами секретной службы! Но Кобу не схватили. Он опять удачлив. Поистине странно удачлив.  

В Таммерфорсе он первый раз видит Ленина. Вся наивная, первобытная дикость тогдашнего Кобы - в его рассказе о встрече с кумиром: "Ленин рисовался в моем воображении в виде великана. Каково же было мое разочарование, когда я увидел самого обыкновенного человека... Принято, что великий человек обязательно должен запаздывать на собрания... чтобы члены собрания с замиранием сердца ждали его появления..." Но Ленин, к его изумлению, пришел вовремя и "вел беседу с обыкновенными делегатами". 

Коба удивлялся искренне. Ибо сам... "На собрания Коба всегда опаздывал, ненамного, но постоянно", - писала революционерка Ф. Кнунянц. "На съезде он не выступал. И за пределами съезда ничем себя в это время не проявил" - так справедливо отметит Троцкий. Но Ленин опять зовет его участвовать в IV съезде в Стокгольме. А потом "не проявившего себя" Кобу приглашают на новый съезд - в Лондон. 

Заметим: посещения европейских столиц не произвели впечатления на бывшего поэта, и он никогда о них не вспоминал. Рассказывая о своей первой встрече с Парижем, Троцкий объяснил это за Кобу: "Чтобы охватить Париж, нужно слишком расходовать себя. А у меня была своя область, не допускавшая соперничества: революция".

"В 1906 году он был арестован и бежал из тюрьмы". (Из "Справки об И.
Джугашвили", составленной в 1911 году начальником Тифлисского охранного
отделения И. Пастрюлиным.)

Итак, Ленин зовет Кобу на съезды, а он все так же ничем особым себя не
проявляет. Или точнее: иногда проявляет особую, ненавистную Ленину черту. 

Источники: 

1. Рыжов К.В. Сто великих россиян. - М.: Вече, 2002. - 656 с.
2. Жуков Г К. Воспоминания и размышления. В 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2002. (скачать архив 600 kb)

Последнее обновление страницы   26.10.03 06:43:50